И тут же спросила как ни в чём не бывало: —Можно, в школу схожу сказать, что я тебя первая нашла?

— Для чего? Хвастать?

— Когда я хвасталась? — взбеленилась Лида.— Это ты хвастун. Я за Марину Семёновну переживаю. Хочу предупредить, чтобы не волновалась из-за тебя.

— Чего же ты стоишь? Беги скорей! Лида припустила что было мочи.

— Скажешь Марине Семёновне, — крикнул я ей вслед, — что я не из-за неё сбежал, а из-за толстухи.

Лида что-то крикнула мне про толстуху. Но я уже спешил домой и ничего не разобрал.

Бесценная потеря

Бегу и воображаю, как встретят меня дома. Радио надрывается: «Пропал мальчик...» Мама, бабушка и даже папа плачут. Я спокойно вхожу в квартиру. Все сразу вскакивают... Я показываю записку Кирилла Яковлева вместе с билетами на представление.

Подумал про билеты, захотелось посмотреть на них. Сунул руку в карман и чуть не упал. Ни записки, ни билетов. Вывернул все карманы, снял куртку и встряхнул. Коробка с гримом есть. А билетов нет. И записки — тоже. Пропал!

«Сперва фотограф сказал, — быстро-быстро вспоминаю я, — что не пойти на представление — всё равно что потерять лотерейный билет, выигравший автомобиль! Я, чтобы не потерять билеты с запиской, держал их в правой руке. Левой взял от Кирилла Яковлева пирожные. Потом, чтобы ему подать руку для прощанья, билет с запиской переложил из правой в левую...

Куда делись билеты с запиской? Может, в урну их выбросил?»

Меня прямо в жар бросило. Помчался обратно к урне. Она на месте стоит. Перевернул её. Исчезли билеты! И записка тоже. Вернулся к тому месту, где с Лидой пирожные ели. Каждую бумажку подымаю. Но уже совсем плохо вижу. Слёзы мешают. В голове всё перепуталось.

Прохожие мимо идут. Никто на меня внимания не обращает. Пошёл и я.

Куда — и сам не знаю. Вижу, милиционер приближается. Я с ним давно знаком. Ещё когда первоклашкой был, мне подарили велик. Поехал я форсить на середину улицы. Милиционер свистнул, я остановился. Он спросил, где живу, и проводил меня до дома. С тех пор мы с ним подружились.

На этот раз мне от него удрать захотелось. Но он меня уже увидел и рукой знак сделал. Пришлось подождать его. Стою. Милиционер подходит ко мне. Думаю, ругать начнёт. А он мне ласково-ласково говорит:

— Чего это ты, дружок, пригорюнился?

Слёзы у меня хлынули ручьём, слова толкового сказать не могу. Бормочу ерунду про какой-то автомобиль, про выигрышный билет. Что если его потерять — топиться надо. И что я потерял билеты...

— Какой автомобиль? — спросил милиционер.

— Не знаю! — с рёвом отвечаю.

Схватил он меня и усадил на какой-то ящик. Я слёзы рукой вытираю.

— Перестань ты хныкать! Потерял или украли?

— Не знаю. Ничего не знаю, — продолжаю бессвязно бормотать.

— Разберёмся! Пошли домой!

— Лучше в милицию!

— Да ты не бойся, — успокаивает он. — Я тебя в обиду не дам.

И повёл меня за руку.

"Всё хорошо, прекрасная маркиза"

Когда мы подходили к нашему подъезду, разные старушки и тётушки, которые целыми днями пасут коляски с младенцами, кинулись предупредить моих родителей.

Дома радио молчало. Никто не плакал. Мама бросилась меня тискать и целовать. Папа, нахмурив брови, толкнул меня в бок.

— Я всегда говорил: Маяковский прав! Наша милиция нас бережёт! — Папа подал руку милиционеру и сказал:—Спасибо! Спасибо, товарищ милиционер.

Я надеялся, что милиционер отдаст честь и отрапортует: «Служу Советскому Союзу!» Он же засмущался и сказал, что не заслуживает благодарности.

Тогда папа повернулся ко мне и уже грозно спросил:

— Ну-с, удалец-молодец, доложи, что натворил!

Милиционер поправил папу:

— Зачем же так сразу — «натворил»? Он — парень надёжный.

Думая, что я не замечаю, милиционер так посмотрел на папу, будто гипнотизировал его. Папа у меня сообразительный.

— Конечно, конечно! — закивал он. — Иди, сынок, помой руки.

Когда я возвратился, в комнате чужих не было.

Папа с милиционером сидели за столом. Мама на диванчике кусала носовой платок. Бабушка стояла у окна и одёргивала передник. Папа мне улыбнулся и подозрительно-ласково сказал:

— Умылся? Ну и молодчина! Садись, сынок! Я сел. Все молчат. Ждут, что скажу. Я тоже молчу. Папа не выдержал:

— Скажи, сынок, тираж лотереи разве объявили?

— Не знаю, — отвечаю.

— Как же ты проверил билет?

— Я не проверял. Стараюсь ничего не говорить, чтобы свои клятвы не нарушить. Милиционер молча слушает. Папа продолжает допытываться:

— Хорошо! Согласен. Тиража не было. Билет ты не проверял. Откуда же тебе известно, что твой билет выиграл автомобиль?

Я врать не стал. Ответил честно:

— Я не выиграл. Но иметь такой билет, какой был у меня, — всё равно что выиграть автомобиль.

Папа привстал. Мама бросила кусать платок. А милиционер спросил:

— Кто же тебе такой драгоценный билет дал?

— Клоун, — сказал я.

Мама не выдержала и закричала:

— Товарищ милиционер! Вы слышите, что ребёнок говорит? Это он про хулигана по прозвищу Клоун!! Что этот Клоун хочет у тебя выманить? — обратилась она ко мне. — Ты ключ от квартиры ему не отдал?

— Прошу вас, не нервничайте! — успокоил её милиционер. — Всё выясним. Объясни толком, Ильюша, кто такой Клоун?

Я очень обиделся на маму. Показал ей ключ и сказал:

— Он не хулиган! Он знаменитый клоун! Сам Кирилл Яковлев. Я буду его сыном.

Все посмотрели на папу. Наверное, думали, что он меня побьёт. Я тоже так подумал. А папа вдруг запел:

— Что ты весело распелся?! — возмутилась мама. Папа опять запел:

Милиционер ни слова не сказал. Одна бабушка вступилась за меня:

— Как вам не стыдно! Ребёнок напуган! Целый день ничего не ел, а вы мучаете его. Идём, детка, от них!

Она взяла меня за руку, чтобы увести на кухню. Но я не пошёл. Тогда она ушла. А мама и папа стали меня гладить по голове и просить, чтобы я не плакал.

— Зачем его уговаривать? — вмешался милиционер. — Пусть поплачет. Маленькие любят слёзы проливать.

Мне сразу расхотелось плакать. А он, опять просто так, задал вопрос:

— Слышали? Поговаривают, что артисты цирка не приедут к нам на гастроли.

Я подумал, что, может, и вправду милиция прозевала приезд циркачей.

— Сам их видел, — признался я милиционеру.

— Вот это новость! — обрадовался он. — Я и не знал. Ты что, у Дома культуры их встретил?

— Нет, — говорю, — я у них в уборной был.

— Как же тебе удалось туда пробраться?

— Я не пробирался. Меня клоун позвал. Сам Кирилл Яковлев.

— Скажи пожалуйста, — удивился милиционер.— Кирилл Яковлев! И ты, конечно, выпросил у него билет на представление?

Я рассердился:

— Ничего я не выпрашивал! Он мне сам его дал. Милиционер пересел поближе ко мне.

— Извини меня! Я не так выразился. — Он нагнулся ко мне и тихо спросил:—Выходит, ты этот билет и потерял?

Как только милиционер напомнил об этом, глаза мои опять стали мокрыми.

— Конечно, ты прав, — продолжал милиционер.— Лишиться подарка хорошего человека — всё равно что потерять выигрышный билет. Но не печалься. Я достану тебе другой билет.

Я не успел поблагодарить милиционера. Помешала бабушка. Она поставила на стол борщ, сосиски с пюре и сбитые сливки.

Я посмотрел на всё это... Вздохнул. И только ради бабушки проглотил несколько ложек борща.

Мама подвинула ко мне тарелку с сосисками. Я отвернулся от них. Мама, наверное, подумала, что я из упрямства отказываюсь.